Предисловие
Записки об Александре Степановиче Грине (23 августа 1880 год – 8 июля 1932 год) написаны его женой Ниной Николаевной Грин (Мироновой). Она в браке с писателем состояла с 1921 года и до самой его смерти: в память о нем написала записки, и создала музей его имени в Старом Крыму, которому в этом году исполняется 50 лет.
Коротко хочу привести выдержку «Из записок об А.С. Грине», проживавшем после Петрограда последние годы своей жизни в городе Айвазовского, в нашем городе, а именно – с 10 мая 1924 года по 23 ноября 1930 года, а потом – в Старом Крыму, где с наступившего 1931 года писатель заболел и слег. «Опасности нет, – сказали врачи, – но предупреждаем: ползучее воспаление легких – заболевание длительное…, крепко изматывающее больных».
В ноябре этого же года исполнилось 25 лет литературной деятельности Грина.
История Гуля
Феодосия. Лето 1929 года. Возвращались с прогулки, встречаем мальчугана, что-то несущего в шапке. Александр Степанович заглядывает в шапку. Там сидит, видимо… голый птенец – ястребенок, недавно вылупившийся…
— Продаю этого черта, кусается дьявол, до крови, – говорит мальчуган.
— За сколько?
— Рупь.
Александр Степанович дает ему рубль, и берет из шапки ястребенка.
— Где ты его добыл? – спрашивает он мальчика.
— Да там, – показывает тот на Тепе-Оба, – гнездо нашел.
Несем драгоценность домой. Ястребок из породы крымских копчиков.
Александр Степанович принес из сарая большой ящик. Гуля – так мы решили назвать его еще по дороге домой.
Повезли Гулю в клетке на извозчике…
— Давай выпустим его на волю – этакой гордый, красивый стал, ведь, должно быть, от клетки страдает, – говорит Александр Степанович.
Однажды услышали дикий вскрик птицы и глухую возню. Выскакиваем и видим кошку, борющуюся с бьющимся Гулем, которого она держит за спинку и в зубах. Александр Степанович схватил лежащий у крыльца веник и бросил его в кошку. Она выпустила из зубов птицу. Александр Степанович схватил его, шепчет: «Жив, жив дурачек…».
Через две недели Гуль бегал по комнате, волоча крыло по полу. Гуль научился перелетать с предмета на предмет. Если его сажали высоко – он мог очень хорошо спланировать. Он отлично бегал по полу, по деревьям, но летать, увы, не мог. Он сделался нашим другом, таким же молчаливым как мы, совсем ручным и бесконечно любимым Александром Степановичем, который вложил в него все свои нерастраченные отцовские чувства.
Гуль выздоровевший, но оставшийся навсегда калекой сидит на жердочке на окне комнаты АС., поворачивая свою хищную головку на взирающих на него с любопытством прохожих, он выглядит маленьким серым сердитым старичком. Александр Степанович пишет за столом. Наконец, Гулю надоела улица, он… взбирается на левое плечо…, терпеливо сидит, почесываясь в те минуты, когда Александр Степанович закуривает. Гулю надоело лицезреть работающего Александра Степановича, он… хочет развлекаться: осторожно захватывает клювом складку на его щеке и держит ее. Александра Степановича это радует. Вижу, как тепло блеснули его глаза. Тогда Гуль снова и крепче захватывает складку щеки или ухо и тянет к себе.
Александр Степанович хохочет, правой рукой нежно схватывает маленькое тельце птицы, спуская птицу на пол. В кармане у него шарики от моего бильярда. Он пускает их перед клювом Гуля, и птица, подпрыгивая, гоняется за ними.
Александр Степанович под вечер предложил покормить Гуля насильно, принес корзину в столовую, стал вынимать и вдруг сказал сдавленным голосом: «Он давно умер, совсем холодный. Бедная птица, страдалица, лишенная счастья летать. Наше ты дорогое утешение».
Похоронили Гуля под елкой на Тепе-Оба, мы часто вспоминали его, вместе – до смерти Александра Степановича, а одна я и до сих пор.
А мне хочется, чтобы читатели Грина знали, сколько души и заботы вложил Александр Степанович в Гуля.
Материал подготовил Н. Михайлов