Из Клейдоскопа

А потом меня послали работать заграницу в Финляндию, писать о том, как у них там хорошо дела с инвалидами обстоят, не то, что у нас до сих пор.
В 1995 году я была уже замужем за другим человеком, его звали – Максим Исаев.



Это единственный мужчина в моей жизни, который ока-зался предателем, но об этом позже. А пока, о хорошем – этот мой рассказ.
«Ваше благородие, госпожа Чужбина,
жарко обнимала ты, да мало любила.
В шёлковые сети постой – не лови…
Не везёт мне в смерти, повезт в любви».

Б.Ш. Окуджава

Первый раз в жизни я на работу не опоздала, пришла выспавшаяся, и в отличном настроении, несмотря на понедельник, а тут как назло к начальнику вызывают:
– Собирайтесь, поедете завтра в Финляндию по «обмену опытом».
– Как завтра?! По какому ещ; обмену? – думаю, но сначала вс; ещ; радуюсь. В «загранку»-то посылают не каждого!
Но тут же радость моя мигом улетучивается, потому как узнаю, что срок отбывания – неопредел; нный, да ещ; в лесу жить, правда, маши-ну мужа перегонят, чтобы из финского леса, где фирма сняла дом,
легче нам было добираться до города Лаппеэнранта, где наш офис. Одну боятся пускать – ещё останусь.
Какой там – «останусь»?! Мама моя рОдная. Дорогая мамочка-а!!! Никогда нигде не была, и не надо. Мне и тут хорошо: и сын тут, и роди-тели. За что?! Всех бросить из-за какого-то там «обмена»? Но, пораз-мыслив, успокаиваю себя: «Деньги-то немалые. Можно и в квартире ремонт сделать, шубку норковую купить, шмотки разные».
Соглашусь, но Родину не продам. Патриот – я!
Вещи не собирала, а просто набрала всего-всего и побольше, (а вдруг там ничего не купишь), одних лекарств пол-аптеки скупила, на всякий случай, мало ли чего заболит, а у этих, небось, дорого – уезжаю-то не на день.
Еле-еле в вагон поезда втюхнулись с бесчисленными сумками и па-кетами, благо, что фирма выкупила все четыре места.
Сидим с Максимом на нижней полочке: я реву – он утешает.
Так всю ночь и утешал под мерный стук кол; с.
А утром, только я уснула, барабанят в дверь.
– Приготовьте ваши паспорта – таможня! – Видимо, так надо было понимать тарабарский финский язык.
Обыск производился женщиной в комбинезоне цвета хаки, толстень-кой страшненькой… Да вс; вроде бы ничего – обе декларации аккура-тно заполнены, но, как я поняла по е; выражению лица, с выпученными глазами и вытянутым носом с шевелящимися ноздрями, – ищет.
И, чего привязалась? Копается, рыскает по сумкам, будто унюхала что-то. Странно? Может на не; запах «валерианки», или валокордина так действует?
Пока я размышляла, эта мымра ка-а-к рявкнет по-фински, но что именно я так не поняла, хоть по-английски несколько раз переспросила. А она перед моим носом пакетом с лекарствами, как погремушкой тряс; т и на выход нам с мужем указывает.
«Раньше таможня давала добро, а теперь его забирает» – мель-кнула фразочка из кинофильма «Белое солнце пустыни». Ну, какой к ч; рту выход, если мы до Хельсинки ещ; не доехали? Сопротивляясь, я орала на весь поезд – ядр; ным! (Ведь не ругалаюсь вроде бы никогда?). Муж меня одновременно и утешает, и шипит:
– Молчи милая, сопротивление бесполезно! – хуже будет. А куда хуже-то? Благо, автомобиль нас, как потом оказалось, именно около этой станции ждал, но в тот момент я этого ещ; не зала. Я много чего тогда не знала, оказывается…
А дальше, как в детективе.
Кровавая заря раскинула свои крылья над дремучим лесом, над верхушками ещ; не проснувшихся синих сосен. На опушке торчал малюсенький домик, будто мухомор, один-один; шенек, проклюнулся невзначай в этой глуши. И в этом,; лки-палки, домишке, уже четыре часа нас пытала ведьма-Толстуха в комбинезоне и Главный по Наркотикам из города Лаппеэнранта со своей «Анкой-Переводчицей», кото-рых мы прождали три часа после: высадки из поезда, слива бензина из машины, обыска меня и Макса с раздеванием, конфискацией ремней и выниманием шнурков из ботинок. О такой «загранице» я не знала и ни ведала. Такое и в кошмарном сне вряд ли приснится.
Трясли нас качественно, технически грамотно, и по инструкции, от которой ни один финн отступить не сможет ни за какие коврижки. Это вам не Москва с её милой, родной, понятливой за «бабки» милицией.
В Финляндии никакие деньги не помогут, тем более нам, простым русским гражданам, приехавшим по работе, (или туристам, как мне потом рассказывали), от незнания и наивности не ведавшим, что закон – это Закон, и хоть ты тресни.
В перерывах между, допросами, чтобы увидеть Максима и как-то развеяться, я просилась в туалет, куда меня сопровождала вс; та же «милейшая особа».
Шагая под конвоем по «Зелёной миле», Макса я так ни разу и не встретила: «Не думай о секундах свысока». Где же ты теперь, моя Родина-а? В «Дамской комнате» из синего с жёлтыми египтянками кафеля, (вот бы отковырять), я ревела, сидя на унитазе, и пыталась представить свою ванную вот с такой же голубой раковиной и краном с блестящей ручкой – балд; ж!
Такой роскоши я никогда прежде не видывала и просилась в туалет часто, чтоб хоть это запомнить перед ссылкой в Москву или, скорее всего в их тюрьму, что совсем не в кайф.
И тут после посещения в очередной раз туалета, снизошло на меня озарение! Я поняла, что действовать надо китайским способом – отвечая одно и то же, при этом кивая и не меняя выражения лица.
Что успешно и применила. Выглядело это примерно так:
– Вы вез; те на территорию страны незаконные лекарства, не указан-ные в декларации, – монотонно бубнил Главный по-фински, Перевод-чица в унисон тараторила за ним на ломаном английском.
Позже я поняла, что ни один уважающий себя финн не знает между-народного языка или знает, но говорит на н; м так, что понять его про-стому смертному практически невозможно.
– Я везу с собой лекарства, не считающиеся ни у вас, ни у нас наркотиками. Кивая, гордо отвечала я, усердно стараясь вывести из себя «Начальника».
– Вы вез; те незаконные лекарства…
– Я везу лекарства, не считающиеся наркотиками (кивок)…
– Не-е-ет, Вы вез; те…
– Я везу (кивок), я везу (кивок), я везу, я ве-зууу. Угу…
Через час Главный эксперт по наркоте вышеуказанного города не выдержал и сдал позиции.
И, что удивительно, не попросив Переводчицу из кабинета, на чи-стейшем русском языке он внезапно произнес:
– В Выборг надо ехать, чтобы лекарства купить, туда и виза не нуж-на, и добираться на «тачке» всего час от вашего будущего дома, – и он мило раст; кся в улыбке, увидев мо; искреннее изумление, быстро пе-реходящие в ненависть.
Долго ещ; я не могла забыть сво; первое впечатление о «бугре». Уже после я полюбила эту страну: с е; северной красотой и холодным чистым морем; голубыми лесными оз; рами с мостиками для купания и с нетронутыми плантациями черники. Не забуду, как мы чуть не вреза-лись на большой скорости в лося, который является своеобразным сим-волом Финляндии, и встречу с медведем, и милое Привидение из дома с бассейном и сауной, в котором нас поселили.
Славная страна – эта Финляндия, с е; полицией и ровными доро-гами с ж; лтой разделительной полосой; с ненакрашенными и непонятно во что одетыми т; тками и спокойными дядечками; с пивом «Кёфф» и свежекопч; ной форелью, выловленной вами же и приготовленной повором тут же у пруда – вкуснотища!
А чего стоит «Сухой закон», который они честно блюдут, отбывая в Питер по субботам, и прибывая по воскресениям с «развозом» по дом-ам, вот бы и нам такую службу… Я предалась мечтаниям, жуя бутер-брод с «Финским сервелатом» и ломтиком «Российского сыра» сверху, запивая вс; это уже давно остывшим чаем… Но тут, почему-то снова мелькнула фразочка из фильма «Таможня да; т добро, Махмуд поджигай!», – к чему бы это? Тьфу-тьфу-тьфу!
Позже обо вс; м этом и о многом другом я написала роман «Love phantom».
Вот несколько строк из него:
«Здравствуйте, глубокоуважаемый сыщик мистер Шерлок Холмс!
Двенадцать лет я молчала о том, что не да; т мне покоя ни на минуту, что занимает все мысли днем, все сны – ночью с того памятного события и по сей день. Двенадцать долгих лет я лелеяла мысль о том, что когда-нибудь соберусь с силами и напишу Вам это письмо. И вот, наконец, я осмелилась про-сить Вашей помощи из нашего XXI века в ваш XIX-ый. Посылаю этот конверт на Бейкер стрит, 221-б, точно зная, что разобраться в этой, поистине странной истории, случившейся со мной в августе 1995 года в окрестностях не-большого городка, Лаппеэнранте в Финляндии, не сможет никто кроме Вас. В этом я уверена так же, как уверена в том, что таинственная связь, существующая между Вами и мной, тянется со дня моего рождения и до нынешних дней».
Вот так закончился этот славный рассказ, и началась другая, страшная для меня история.