Береговое. турбаза.

«Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего.» Исход. гл. 19

Суббота. Выходной день. Не прошло и года, как мы собрались с мужем в кафе, что напротив нашего дома.


Я расфуфырилась. На черное пальтишко от Версаче, шарфик белый на шейку намотала от Зайцева.
Идём. Болтаем о любви. Вдруг чувствую на себе взгляд: холодный, мерзкий, такой, словно, тебе в затылок смотрит хищник, но ты не знаешь какой, знаешь только, что он есть и готов тебя слопать живьем и с потрохами… Быррр!

Оборачиваюсь, а это всего лишь соседка из нашего подъезда:
— Здравствуй, Юленька! Тю-тю-тю. Как дела? У-тю-тюшеньки, — мило так улыбается, растянув свои пухлые губы до самых цыганских сережек. Глаза такие: васильковые-васильковые.-- А это кто рядом с тобой? Это же и не муж и не сын, не брат… А?
И носом так шевелит, будто аромат духов определяет.

«Ничего не ответила рыбка, только хвостиком махнула. И уплыла в синее море». А точнее, потащила «ни мужа, ни сына, ни брата» подальше от этой тетеньки.

Понедельник. Уф! Рабочий день закончился.

Вечером лежу на диване и думаю: «Ну почему мне люди завидуют? Вроде не царь. Даже ни президент, и ни его жена, и ни любовница даже…
Живу, как все. Одеваюсь, да! Но, ни хуже, ни лучше остальных. Правда, кушаю много, мясо люблю с овощами и фрукты. Соки всякие, йогурт… Муж из магазина полные сумки тащит, а по вечерам мы с ним в парке гуляем каждый день. Неужели замечают?

Приехала вчера из Крыма. Меня как увидели, сразу: «Ты с Майорки? У тебя там вилла? Мне Галька сказала, что ты к нам в Россию больше ни ногой». Недоумеваю — толи сказать «да», толи отнекиваться.
Давеча меня подружка, на свой День рождения посетила.
Ну, сводила я её в ресторан. Ну, отдала за неё свои „бабки“. Всё, как всегда.
А с утречка вместо зарядки, по помойкам вещи пошла собирать, чтобы на Маркете продать. Потому что до зарплаты не доживу, и муж убьет!

Да, не только мне, и маме моей завидовали. Ну ладно, она хоть красавица была. А я? Так, замухрышка породистая. Ну, было у меня три мужа. А теперь четвертый – последний. Ну и что?

Я понимаю, что недостойна жизненных удач, что обязана сидеть в своей норе, и «носу не казать». Не имею права работать, тем более, хорошо зарабатывать, иметь полную семью, детей, а уж собаку тем более! Про любовь, вообще, молчим. Тссс!

За любовь меня надо посадить в тюрьму, а за «Калейдоскоп» сослать на каторгу, в цепях, и чтобы звенели так чтобы другим неповадно было!
За то, что склочница ужасная и поэтов всяких поборников бью в глаз, меня надобно облить водой в мороз, за „Книгу Коронелло“ на исторических полях Прозы – задушить веревкой, а за Кортеса и Дали в Поэзии — сжечь! И не жалко!

А слабо вам жить самим? Доставайте где хотите, но сами — мужей, детей. Ремонт себе сами делайте. Книги пишите. Кто Вам не дает? Кризис, наверное? Собаку себе купите, если совсем одиноко.

А я — дрянь эдакая, ни от Митволя, ни от мэра Бегегового и Феодосии, ни от вас не отстану.
Потому, как личность я – вредная, и себялюбивая.

P/S Кому завидуют – болеют и умирают, и кто завидует – страдает. Страдание – это боль, от которой тоже умирают, но в мучениях. Вот ужас-то!