Рис ДжуК из романа Лав Фантом.

А дальше, дальше Лав Фантом, если мне не надоест), но и о Книге Коронелло не забываем.

Экзамен (по мотивам ночного сновидения)
Л. Н. Д.К.

Нельзя взять и удержать миг в ладошке. Прошедшее время: как бабочка-лимонница, как пахнущий печёным каштаном и пережаренным кофе, хрупкий засушенный между любимых страниц, печальный осенний лист.
Утекает минута за минутой песком из кулачка жизни – по крупицам, скользя змеевидной струйкой, теряясь в бесконечности мыслей. А ты, плывя в этом потоке, общаясь с людьми, животными, травами, следишь иногда за птицей в синем небе? И продолжаешь плыть по неровному, неизведанному, прерывистому течению. А ведь достаточно нырнуть в его неизведанную кисейную муть как всё становится по-иному. Раз!

… И ничего нет. Разожмешь руку и увидишь, как блестят на иероглифах линий Судьбы и Жизни лишь несколько песчинок-пылинок того, что было когда-то морем. Которые, взяли, да и вцепились занозой в ладонь навсегда. И болит, и мешается, не давая спешить старая мозоль на указательном пальце, натертая толи гусиным пером, толи авторучкой, толи клавишами печатной машинки, толи сырым песком с пляжа, на котором вчера так усердно рисовал рожицы-воспоминая гибкой веткой ивы. Но если постараться приблизить тот миг и хорошенько разглядеть назойливый образ, то вынырнешь уже в другом мире из глубин временного океана. В другом пространстве. Раз!

Ты помнишь, нас осенью среди корабельных сосен в скандинавской стране? Дом, где мы жили, скрипел от холодного морского бриза половицами, словно рассохшийся от старости пиратский фрегат, давно выброшенный исполинским штормом на берег. Мы приехали сюда сдавать экзамены по повышению писательской квалификации. Куча книг, бумаг, и прочие знания, которые необходимо было сиюминутно постичь, витали в воздухе, мешая нам расслабиться. Мы волновались как никогда. Еще бы! Скоро надо было сдавать самый главный Экзамен. Ты меня укоряла, что у нас ничего не готово, в то время как другие усиленно зубрят, и пишут шпаргалки. Кончено, я был беззаботен и беспечен как никогда. Ну, подумаешь 76 страниц машинописного текста, и не такое приходилось писать. Ты ходила следом за мной взволновано по коридору и зудела, как осенняя муха: «Пиши, спиши, не успеешь же. Жиии!».

Сотоварищи по перу один за другим выходили из аудитории, сдав экзамен. Я уже стоял первым в очереди у закрытой, выкрашенной в грязно-желтый цвет двери. И уже собрался силой духа чтобы войти… Но тут в микрофон объявили, что оставшиеся должны будут придти завтра. Это было довольно странно, потому что по правилам, такого и быть не могло. Отложенное испытание – это не совсем хороший знак. Два?!

Я с трудом вспоминал местность, по которой мы с тобой шли. Воздух был чист и прозрачно тягуч. Здесь практически всегда было восходящее Солнце, точнее, было два Солнца. Первое, то которое подсвечивало розовеющее небо, и ещё Ты. Огромное алое светило только едва подпалило верхушки сосен, наверное, для напоминания о кострах чернокнижников. «Господи, ну почему я не могу писать так, как я думаю, как вижу и знаю? Всякий раз, когда я стараюсь передать свои чувства и мысли, у меня получается всякая дребедень»…
Ранним утром ты, в белом ситцевом сарафане в красный горох, уходила по узкой тропинке в дальнее село, за лес, что бы купить продукты. Я еще спал, а ты уже возвращалась, неся сумки с продуктами. Все то время, что мы проводили сейчас вместе, было для меня самым настоящим счастьем. Нет лучше мгновений, когда мы создаем какой-то особый мир. Легкость передвижения, свобода до невозможного! Беззаботная песчинка из песочных часов – вот как это можно назвать. Потому что, увы, когда секунды истекали, каждый из нас оказывался снова в собственных мирах, среди своих повседневных проблем.
В доме не было даже телевизора, лишь мебель из сосны. Я догадываюсь, кто это все придумал. А ты? Три!

Нет, я не могу вспомнить даже глаза нашего главлитредактора. Может из-за огромных очков сползающих от тяжести на кончик его носа. Он был небольшого роста, слегка лысоват, всегда поверх рубашки носил что-то типа свитера. Он постоянно смотрел какие-то бумаги, наверное, нашу писанину задумчиво поправляя свои линзы-телескопы, и недовольно покачивал головой. Я в последний раз, кажется, отдал ему стопку машинописных листов. Он взял, и ничего не сказав мне, ушел, читая и что-то тихо бормоча, а ведь он даже не обратил внимания, что это был пергамент, свернутый в трубочку.
В то утро я решил встретить тебя. Мне вдруг захотелось помочь тебе и донести сумки с едой. Не знаю, с чего бы это? Встав раньше обычного, я оделся и пошел по тропинке вдаль, туда где заканчивался лес.
Странно, но я каждый раз попадая сюда, забывал твое лицо. Помню, у тебя были то длинные кудрявые рыжие волосы, то короткая стрижка «под мальчика», то какое-то странное карре. Ты носила, то сарафан, то синие джинсы и белую водолазку, то платье из осенних листьев.

Подходя к началу леса, я увидел тебя еще издали. Тебя согревала какая-то шаль или огромный платок. В след за тобой плелась какая-то белая бродячая собака или волк. Возможно, я даже испугался за тебя. Я не мог больше тебя ждать. Разбежавшись, прыгнул навстречу через весь лес, выше макушек сосен, выше облаков. Я был уверен, что приземлюсь рядом с тобой через две секунды. Однако чем дальше я падал, тем больше оказывалось расстояние до тебя. Этот провал словно расширялся вместе с моим падением…
И тут я понял, что пока не остановлю свой полет, падение не прекратится. Я сказал себе: «Хватит!», и тут же упал в траву. Но нет, это не было травой. Это был холодный, сверкающий на солнце яркий снег, который, словно брызгами разлетелся вокруг нас!
«Ты что сумасшедший, не мог подождать?», — замялась ты, стряхивая с шали снежинки и обнимая меня. «Нет, просто хотел тебе помочь донести сумки».
Взяв их, я поспешил к дому. Но наш дом-фрегат вдруг оказался на самой вершине горы. Он звал нас оттуда тихим скрипом к себе, размахивая развевающимися на ветру черными гардинами-флагами… Но теперь, чтобы взобраться, приходилось руками хвататься за кусочки льдин, а ноги ударами вгонять в рыхлый лед, только тогда получалась опора. Подталкивая тебя наверх, и словно вгрызаясь, в плоскую ледяную стену, я еле продвигался вслед за тобой. И вот ты уже достигла вершины ледяной горы, и поднялась наверх. Мне же оставалось сделать каких-то несколько шагов. Но тут, я подумал, что если я с такой легкость падал навстречу тебе, то значит смогу так же легко и взлететь! Раз!
Зачем я это сделал? В ту же секунду моя нога скользнула по льдине. Я стремительно падал вниз…

Я открыл глаза. Был день. Я сидел у себя дома в кресле. Только пот, стекавший со лба, напоминал о нашем путешествии. И я подумал: «Наверное, это и был, тот самый экзамен, который я никогда не смогу сдать?!».
Никогда не смогу…

© Джулия Коронелли на сайте, 2008