Мы - дети войны
Я родилась в 1939 году. Я коренная крымчанка. С рождения и во время войны проживала в поселке Ички Советского района. Во время войны в отряде Мокроусова был Ичкинский партизанский отряд. Отец мой – железнодорожник и коммунист – был оставлен на задании, работая машинистом водокачки. В связи с тем, что мой брат Анатолий 1936 года, прыгая через трубу с ребятами, обжег обе ноги горячим паром, отец не смог его спасти, потому что все врачи эвакуировались, и не было лекарств. Через три дня он умер. А немцы уже были в Джанкое. Отец забрал нас с мамой и привез к бабушке во Владиславовку, а сам последним паровозом, последним пароходом отправился в Новороссийск на фронт. Финскую он уже отвоевал.
Во Владиславовке немцы заняли дом, выгнали всех нас на чердак. Во дворе стояли две зенитки и постоянно велась стрельба. В доме оставаться было опасно. Мы с мамой и ее дядькой добирались до поселка Ички два дня и две ночи. Немцы все время обстреливали дороги. Придя домой в Ички, мы увидели, что дом наш был занят крымским немцем, который стал переводчиком в жандармерии. И мы год жили в сарае. Через год крымского немца убили партизаны по дороге в село Грушевка. Нас сразу же по приходу выдал староста Мужиченко. Он сказал маме, что твой Иван не смог уехать, и когда он вернется, я его поймаю. Он принес нам повестку с тем, чтобы мы явились в опорный пункт, как семья коммуниста. Неделю была засада, дожидались отца. У старосты была внучка того же возраста, что и я. И, глядя на меня, он сжалился и заставил маму работать на немцев: убирать и топить печки в жандармерии, офицерской столовой, кухне, номерах, где жили немцы-офицеры.
Один раз, когда мама вышла с ведром, а я осталась на кухне, вошел немецкий офицер, схватил меня за голову и кинул об пол, а потом сапогом ударил меня в спину. Я спохватилась, когда он отвлекся на немца-повара, и убежала вся побитая и в крови. Другой раз я стояла возле офицерской столовой. Немец-офицер позвал: «Ком, ком» и дал мне в руки галетное печенье в бумажной упаковке. По приходу домой, я дала его маме, а она выбросила его во двор двум собакам, которые умерли, съев его. После этого мама уже не брала меня с собой. Как только совершались расстрелы, нас с мамой обязательно выводили. Сосед Краснов, дедушка и бабушка и двое внуков были расстреляны на наших глазах. Поселок Ички немцы бомбили хорошо. На нашей улице разбомбили два дома, а возле нашего дома немец промахнулся. В этой воронке потом матери похоронили двух летчиков с самолета У-2.
В 1944 году, когда немцы «драпали» на Севастополь, нам с мамой снова принесли повестку явиться в опорный пункт. Ночью пришли бездетные люди и, чтобы спасти, мама отдала меня. Увезли меня в старокрымский лес. Благодаря Богу мама и я остались в живых. Во время войны мы голодали, жили в холоде на соломе. После войны мы, школьники, собирали колоски, хлопок, картофель, жили без электричества на земляном полу, хлеб получали по карточкам. Но были мы все одинаковые, дружные и преданные своей Родине. Когда кончились бомбежки, мы радовались Миру и дожидались своих отцов с фронта.
Миронова М. И.
Во Владиславовке немцы заняли дом, выгнали всех нас на чердак. Во дворе стояли две зенитки и постоянно велась стрельба. В доме оставаться было опасно. Мы с мамой и ее дядькой добирались до поселка Ички два дня и две ночи. Немцы все время обстреливали дороги. Придя домой в Ички, мы увидели, что дом наш был занят крымским немцем, который стал переводчиком в жандармерии. И мы год жили в сарае. Через год крымского немца убили партизаны по дороге в село Грушевка. Нас сразу же по приходу выдал староста Мужиченко. Он сказал маме, что твой Иван не смог уехать, и когда он вернется, я его поймаю. Он принес нам повестку с тем, чтобы мы явились в опорный пункт, как семья коммуниста. Неделю была засада, дожидались отца. У старосты была внучка того же возраста, что и я. И, глядя на меня, он сжалился и заставил маму работать на немцев: убирать и топить печки в жандармерии, офицерской столовой, кухне, номерах, где жили немцы-офицеры.
Один раз, когда мама вышла с ведром, а я осталась на кухне, вошел немецкий офицер, схватил меня за голову и кинул об пол, а потом сапогом ударил меня в спину. Я спохватилась, когда он отвлекся на немца-повара, и убежала вся побитая и в крови. Другой раз я стояла возле офицерской столовой. Немец-офицер позвал: «Ком, ком» и дал мне в руки галетное печенье в бумажной упаковке. По приходу домой, я дала его маме, а она выбросила его во двор двум собакам, которые умерли, съев его. После этого мама уже не брала меня с собой. Как только совершались расстрелы, нас с мамой обязательно выводили. Сосед Краснов, дедушка и бабушка и двое внуков были расстреляны на наших глазах. Поселок Ички немцы бомбили хорошо. На нашей улице разбомбили два дома, а возле нашего дома немец промахнулся. В этой воронке потом матери похоронили двух летчиков с самолета У-2.
В 1944 году, когда немцы «драпали» на Севастополь, нам с мамой снова принесли повестку явиться в опорный пункт. Ночью пришли бездетные люди и, чтобы спасти, мама отдала меня. Увезли меня в старокрымский лес. Благодаря Богу мама и я остались в живых. Во время войны мы голодали, жили в холоде на соломе. После войны мы, школьники, собирали колоски, хлопок, картофель, жили без электричества на земляном полу, хлеб получали по карточкам. Но были мы все одинаковые, дружные и преданные своей Родине. Когда кончились бомбежки, мы радовались Миру и дожидались своих отцов с фронта.
Миронова М. И.
��� ���� ������