Была в СССР конца 60-х-70-х годов мелодичная песня: «Это было недавно, это было давно». Вот о такой почти «золотой» давности в 50 лет я и хочу рассказать.
Случилось это в середине июля 1969 года. Мне только исполнилось восемнадцать лет, а я уже почти три месяца работала экскурсоводом на двухдневном маршруте «Южный берег Крыма – Всесоюзная здравница». Это был первый опыт феодосийского общества «Знание» зачисления нескольких выпускников школ на курсы экскурсоводов и приема их на работу с перспективой получения заочного высшего образования. У нас было достаточно трудолюбия, любознательности, старания и заботы к людям. К сожалению, не хватало жизненного опыта и знания жизни. Часто молодых, не обремененных семейными обстоятельствами, направляли в Судак работать с группами туристов местных здравниц. Вот и в тот раз я получила экскурсионную путевку в санаторий Министерства обороны. Жизнерадостный был коллектив, практически половина его – молодые покорители неба, стремящиеся так же лететь по жизни, как в своих истребителях. По дороге до Алушты я, в соответствии с программой тура, пообещала купание на обратном пути.
На следующий день, посмотрев ЮБК, мы вернулись в село Морское в послеобеденное время. Но погода сильно изменилась, и при ясном, солнечном дне был сильный ветер, и море штормило. Я попыталась отменить купание, но молодежь коллектива потребовала обещанного, и я, к сожалению, в силу неопытности, пошла на поводу большинства…
Очень самой не хотелось идти в пугающее море, но после неудачной шутки одного из балагуров группы я вошла в воду, убеждая себя, что надо быть вместе со всеми решившими искупаться. Всю свою жизнь жила у моря: Охотского, Балтийского, Черного, но плавала плохо. Мне удалось при такой волне добраться до середины пирса, где швартуются прогулочные катера (в тот день их не было). Это по земле 10-15 метров мало, а в штормовом море иногда и метра не хватает до жизни. Понимая, что пора возвращаться, пока есть силы, я, увидев опоры – большие железные столбы, — решила отдохнуть, держась за них, и от одного к другому добраться до берега.
Но, обхватив один из них руками, вдруг увидела, как в бирюзовой воде появились красные разводы – результат порезов крупными мидиями на подводной части опор. Наверное, именно тогда появился первый страх, побороть который я решила перемещением под маленький пирс для глиссеров. Там стало еще хуже, бетонная плита была фактически над водой, и при каждой волне приходилось нырять из-за боязни разбить голову.
А всего в нескольких метрах на берегу стояла группа людей, смотрящих в мою сторону. Среди них выделялся крупный спортивный человек с фигурой пловца. Наверное, боясь «потерять лицо» или проявить слабость перед туристами, я пыталась самостоятельно справиться со штормом и морем… Но это было недолго и безуспешно. Сил уже не было и, открыв глаза в морской воде, я увидела бело-золотое солнце. И оказалось правдой, что перед лицом смерти мы как бы видим «киноролик» своей жизни. В моем не было даже названия и титров. Видимо, в него не включались повседневные заботы и радости обычной советской школьницы. «Как жаль, что ничего не было и уже не будет», — скользнула в сознании последняя мысль…
Очнулась я на берегу, меня держал за плечи и сердито тряс, спрашивая, почему я не звала на помощь, тот самый пловец. На что он получил самый несуразный ответ: «Стыдно кричать «помогите». И туристов не хотела пугать». В силу своего не очень адекватного состояния я сказала искренне свою правду и, понимая, что именно ему обязана спасением, спросила, как его зовут. Но странно, тут же забыла ответ. Кажется, Сергей – не уверена.
А дальше мое поведение было уж совсем неразумным. Увидев, что группа моя стоит вокруг в растерянности, но, слава Богу, в полном составе, я вспомнила о своих должностных обязанностях и продолжила их выполнять, поэтому почти сразу мы поехали в Судак.
Дорога прошла в напряженном молчании, возвращения почти не помню, но купание в Морском – поминутно, цветно и ярко. Я как бы сбежала от ситуации, вопросов, а самое страшное, от своего спасателя, за что стыдно до сих пор.
Дома я ничего не рассказала – зачем расстраивать родных? На работе тоже, ведь это было лично со мной, а не с туристами, к моей величайшей радости. Я понимала еще и то, что могла потерять эту только обретенную и любимую работу.
Но следующие три года экскурсоводческой деятельности никогда не устраивала купания, а только давала свободное время и напоминала о правилах безопасности на воде.
Все события того злополучного дня долгие годы я хранила на самом дне своей памяти. Но с каждым десятилетием понимала, что обязана своей жизнью воле Божьей и своему герою-спасателю, имени которого, к сожалению, не запомнила.
Юность часто беспечна и не очень ценит жизнь. Сейчас, через полвека, другое видение и понимание. Приходя в храм сегодня, молю Господа о благословении человека, спасшего меня, прошу Божьей помощи его семье, детям и внукам, и раскаиваюсь в собственной неблагодарности. Этот грех и заставил меня написать данные строки.
Пусть и через полвека станет понятным, что благодарность человеческая – категория вечная, точнее, пожизненная и срока давности не имеет.
Н. Павлова