— Садик? Это туда, за домами. По ступенькам надо спуститься, — показывает продавщица на овощном мини-рынке Челноковского массива. Однако поиски строящегося с недавних пор детсада не так просты, как кажется человеку неискушенному. Спустившись между многоэтажками по ступенькам, надо изрядно поплутать по дворам, чтоб найти следующие ступеньки, спросить о том, как идти дальше, некого: во дворах мирно играют стайки бездомных щенков, черноухих котят (почему на Челноках кажущееся большинство кошачьего народу черное) и – изредка – совсем еще маленькие дети, для которых сад как раз и строится. Спустившись по вытертым от времени и выщербленным от тягот человеческих ног ступеням, в итоге мы все же попадаем на небольшую равнину. Вокруг – ни души. Высокие дома-коробки уступают место гаражам и тропкам, извилисто тянущимся между зарослями камыша. Камыша здесь много, он зеленый и сочный, и даже приятно пахнет на приличном расстоянии. Еще здесь много живописного разнотравья, через которое путник – с котомкой или без таковой – мирно шагает по художественным тропкам и переступает через высохшие ручейки

( Читать дальше )

Запах чистоты и запах опасности похожи: возможно, потому, что они живут вместе, неотрывно присутствуя в жизни каждого, кому когда-либо доводилось переступать порог медицинского учреждения. Самыми близкими людьми для больного на время пребывания в больнице становятся медсестры: врач несет ответственность за его жизнь и здоровье, а медсестра… Она просто всегда рядом и просто делает уколы.
— Где бы взять штатив? В реанимации уже закончились, а мне еще несколько штук надо.
— Спроси на втором.
— Сейчас пойду. В пятой есть место?
— Да, одна койка.
Манера разговора у медицинского персонала особенная: говорят быстро, четко и отрывисто. Так же и работают: медлительность и отсутствие слаженности могут стоить здоровья, а то и жизни пациенту, тем более, если речь идет о пациентах хирургического отделения.

( Читать дальше )